Одной из устойчивых черт российского общественного сознания – не искусственно сконструированной, а глубоко укоренённой – является выраженная вера в фигуру лидера: вождя, царя, руководителя, наделённого особой полнотой власти. Исторические обстоятельства, многократно сопровождавшиеся потрясениями, формировали в обществе ожидание сильного центра принятия решений, способного выступить в роли стабилизатора и организатора в периоды кризисов.
Любая система управления является системой в строгом смысле этого слова и может продолжать работать даже при структурных перекосах. Однако конструкция, выстроенная вокруг одного человека, неизбежно зависит от его компетентности, ресурсов и биологических ограничений. При отсутствии лидера или при его недостаточной эффективности такая система быстро сталкивается с функциональными сбоями.
Одной из ключевых проблем подобного типа управления является человеческий фактор. Лидер может не обладать необходимыми качествами или, наоборот, обладать ими частично, что приводит к принятию решений, не способствующих развитию управляемого объекта. Кроме того, человеческие когнитивные возможности ограничены: решение сложных задач требует обработки больших объёмов информации, а человеческий мозг способен одновременно удерживать лишь ограниченное количество элементов. Интуиция и подсознательная обработка помогают, но они также подвержены ошибкам и не всегда прозрачны для анализа.
Существуют пределы сложности, которые невозможно преодолеть даже наиболее способному руководителю. Тем более что путь к вершине власти редко коррелирует с уровнем компетентности – он зависит от множества политических, институциональных и исторических факторов.
Персоналистская система усиливает эту проблему отсутствием действенных механизмов корректировки решений: окончательное слово всегда остаётся за лидером, и внутри самой системы нет инструментов оспаривания или пересмотра даже спорных или ошибочных решений.
Ещё одна трудность – несменяемость руководителя. В персоналистской модели его уход из системы власти становится серьёзным потрясением: требуются структурные перестройки, а накопленные за годы ошибки, как правило, оказываются труднопоправимыми.
В результате процесс смены руководства становится серьёзным испытанием для всей государственно-управленческой конструкции.
Дополнительный фактор – усложнение современного общества. Когда сложность управляемого объекта растёт быстрее, чем способность системы управления её перерабатывать, возникают информационные bottleneck’и, ошибки накапливаются, а контрольные структуры теряют эффективность. Примером такого процесса можно считать поздний Советский Союз, где управленческая модель перестала соответствовать масштабу и внутренней сложности страны.
Интересно, что попытки модернизации управленческого контура предпринимались: например, инициатива разделения партийных и государственных функций в начале 1950-х годов или решения 19-й партийной конференции 1988 года. Однако в обоих случаях реализация была либо прервана, либо запоздала для достижения устойчивого эффекта.
Современные события демонстрируют, что значительные ресурсы, направляемые на мобилизационные проекты, создают серьёзную нагрузку на систему. Если темпы расходования ресурсов превышают потенциальный эффект, это приводит к ослаблению структурной устойчивости. При дефиците данных сложно делать точные прогнозы, но общая логика подсказывает, что чрезмерное напряжение управленческих и экономических механизмов может приводить к каскадным сбоям.
История показывает, что даже внешне стабильные системы могут быстро утратить устойчивость при сочетании внутренних противоречий и непредвиденных поворотных событий. В этом смысле любые персоналистские конструкции обладают ограниченными горизонтами планирования и развития.
Персоналистская система управления может эффективно функционировать на определённых этапах развития общества, особенно в условиях относительной простоты управляемого объекта или необходимости быстрого мобилизационного ответа. Однако её собственная логика ограничивает возможность долгосрочного развития без периодических кризисов и обновлений. Система стремится к упрощению управляемого пространства и в итоге воспроизводит циклы: от резкого подъёма – к деградации – и далее к кризису или коллапсу. Эта цикличность указывает на внутреннее противоречие, которое невозможно разрешить внутри самой модели.
Преодоление такого противоречия возможно лишь через переход к более сложной системе управления, в которой функции и полномочия распределены между несколькими центрами. Подобные конструкции требуют зрелых институтов, обратной связи и механизмов балансировки власти.
Некоторые общественные фигуры в периоды нестабильности быстро набирают популярность благодаря контрасту с центральной властью или благодаря более яркому публичному образу. Это исторически неоднократно наблюдалось в России. Однако подобные волны поддержки часто усиливают персоналистский запрос, а не ломают его.
Выход из циклической логики требует не поиска нового "идеального лидера", а пересмотра самой модели государственного устройства. Усложнение управляемого объекта должно сопровождаться адекватным усложнением управляющего контура. Варианты такого усложнения в мировой практике представлены федеративными и конфедеративными решениями. Они предполагают баланс интересов регионов и центра и позволяют избежать перегрузки одного узла управления всей полнотой задач.
Опыт США показывает, что продуманная система разделения полномочий и институты сдержек и противовесов могут обеспечивать долгосрочную устойчивость государства при минимуме структурных реформ. Россия также предпринимала попытки движения в этом направлении – и в позднесоветский период, и позже, в 1990-е годы. Однако эти инициативы не были доведены до устойчивой реализации.
Перед будущей российской управленческой элитой встанет задача создания системы власти, способной обеспечивать стабильность и развитие на долгом историческом горизонте. Вероятно, это потребует перехода к модели, в которой власть распределена, а регионы обладают реальными полномочиями.
Конфедеративный путь является наиболее гибким и теоретически перспективным, хотя и наиболее трудным для реализации в условиях сложившихся традиций. Реальная федерализация также способна дать значительный эффект и создать фундамент для устойчивого развития.
Будущее страны во многом будет зависеть от того, удастся ли выйти из замкнутого круга повторяющихся циклов и создать модель управления, которая позволит избежать очередного кризиса и обеспечит долгосрочную устойчивость. Перспектива такого перехода сложна, но её обсуждение становится всё более необходимым.
! Орфография и стилистика автора сохранены
